Разрыв цветовых шаблонов. Записки ризничей
Город у нас своеобразный – небольшой и «работающий». Тем, кто не работает, мало смысла здесь жить – климат тяжелый. Из-за этого всё время идет отток и приток населения: одни выходят на пенсию и уезжают в заранее присмотренные места «на земле», другие приезжают в надежде на заработок.
Поэтому новые лица, которые появляются у нас в храме на богослужении, делятся на три категории: только что воцерковившиеся горожане, верующие, недавно переехавшие в город, и командировочные.
С командировочными частого пересечения не происходит – они загружены делами и едва-едва вырываются на службы. Потом уезжают. А прочие новички регулярно задают вопрос: «ПОЧЕМУ?! Почему у нас в храме на такой-то праздник служили в облачениях НЕ ТОГО цвета?!»
Вопрос адресован мне, потому что я ризничая. Тон вопроса нередко слегка испуганный. Или слегка возмущенный. Или не слегка... Но я понимаю, отчего это происходит, и не спешу отчитывать человека за абсолютизацию второстепенных вопросов.
Естественно, что, придя в Церковь, он спешно старался ликвидировать свое невежество в вопросах веры. А теперь ему или жалко, или тревожно расставаться с чувством того, что в каком-то вопросе он уже разобрался.
***
Успенский собор в XIX веке. Художник: Генри Чарльз Брюэр
В свое время в дополнительной литературе к курсу литургики я прочла, что в Успенском соборе Московского Кремля в Великую Субботу духовенство переоблачалось не в белые, а в красные ризы.
В моем первом храме мне так долго и так вдохновенно объясняли про эти белые ризы Великой Субботы, так торжественно меняли их при пении «Воскресни, Боже», я так этим прониклась и так хорошо запомнила... А тут передо мной лежало дореволюционное издание авторитетнейшего литургиста, и там утверждалось нечто немыслимое – в свете моего колоссального пятилетнего церковного опыта.
Штопать разорванный шаблон не имело смысла. Тема открылась хоть и неожиданной для меня, но совершенно закономерной глубиной. И когда через пару лет одна почтенная матушка заявила мне, что ПО КАНОНУ подризник должен шиться без швов на плечах, я на всякий случай отодвинулась от нее подальше... Мало ли чего ждать от человека, который не видит разницы между каноном и обрядом, да еще и в таких мелких детальках.
Еще через год я стала прихожанкой Пюхтицкого Подворья в Москве, а еще через год – послушницей. И здесь тема уставного разнообразия раскрылась для меня во всей своей полноте и красоте. Хоть и не без элементов трагикомедии.
Помню, как молодой священник, которому перед всенощной под Собор архангела Михаила принесли красное облачение, потерял дар речи. А потом обрел...
Помню, как в процессе его гневного монолога у ризничей изумлённо вытягивалось лицо и приоткрывался рот. Не то чтобы она не имела опыта ссор и конфликтов, и не то чтобы у нее были какие-то уж очень большие познания в литургике, но 20 лет жизни в монастыре худо-бедно научили ее делить проблемы на принципиальные и непринципиальные.
К тому времени, когда батюшка устал излагать свои соображения насчет возможностей женского соображения, ризничая справилась с изумлением, поджала губы и уронила одну-разъединую фразу:
– Вам виднее, конечно... но Святейший в прошлом году в бордовом служил.
Развернулась и уплыла – величественно, как атомоход.
– Как в бордовом? – священник обратился ко мне, как к единственному свидетелю спора (я закладывала на клиросе книги). – Быть не может! Все ведь в белом служат... – голос его выдавал крайнюю растерянность.
Слегка злопамятствуя о недавней филиппике в адрес женского ума, я хотела посоветовать батюшке созвать Вселенский Собор. Но вспомнила, как рвались мои собственные шаблоны, посочувствовала ему и сказала, пожав плечами:
– Почему не может? Святейший в Михайло-Архангельском соборе Кремля служил, по их Уставу. Там очень древние уставные особенности сохранились.
– А у вас тогда почему?
– Хм... у нас, вообще-то, тоже старый Устав. Монастырь не закрывался, традиции не потеряны...
И ушла, предоставив ему самому решать, как жить с этим дальше.
***
Архангел Михаил
С тех пор прошло четверть века, я сама давно ризничая. Живу все так же на Пюхтицком подворье, но уже очень далеко от Москвы. И вроде бы сейчас информативное поле несоизмеримо больше... но подобные разговоры и не думают прекращаться:
– Да почему в бордовом-то? Ведь это же АНГЕЛЬСКИЕ силы! В белом же надо!
– А вы что – часто ангелов видите? Нет? Тогда почему вы так уверены, что именно в белом? Вот наш иконостас, в Рублевском стиле... видите: серафимы написаны бордовыми, херувимы – темными, сине-зелеными. Силы вокруг Господа Вседержителя – в тех же бордовых и сине-зеленых цветах, а плащи Архангелов Михаила и Гавриила – красно-бордовые. А в службе Архангела Михаила сказано: «И вид твой огнен, и доброта чудна...».
– Ну, не знаю...
– А если не знаете, то зачем спорите?
– Но ведь везде в белом!
Как будто я запрещаю кому-то служить в белом. Для употребления белого в этот праздник есть свои причины. Но по нашему Уставу – в бордовом. А уж то, что он имеет под собой серьезные основания, – разговор отдельный.
И на Благоверных князей мы служим в бордовом, потому что багряница – царский цвет. И на Пророков – потому что у них была пламенная ревность о Господе. И на Апостолов, думаю, по той же причине. Хотя старые сестры и обосновывали мне этот момент словами Писания: «Коль красны нози благовествующих мир» ( Ис. 52, 7), но я понимаю, что красны здесь означает прекрасны – это не о цвете. Но и пророки, и апостолы горели духом и принимали за Господа мученические венцы – бордовый очень уместен.
На малые посты мы одеваем храм, алтарь и духовенство в темно-зеленые облачения. Замучились, признаться, ткань искать, потому что вариант нестандартный. Но не отказываемся от этой особенности – веская она. Сразу понятно, что не просто будни, а пост.
А вот от риз черного цвета Великим постом мы уже 20 лет назад практически отказались, хотя в Уставе монастыря они приняты. Ну, как «отказались»... не сами, конечно – благословились у Патриарха. И дело не в том, что умные люди всё чаще теперь пишут: «это не православная традиция». Просто в нашем храме с огромным иконостасом в стиле XV века черные облачения смотрятся как нечто совершенно инородное; не нужно никаких богословских изысканий – всё видно глазами.
***
Удивительная вещь! – засилье синтетики, которое всем так не нравится, для современных ризниц просто манна небесная. Как вы думаете, почему у нас так укоренилась традиция служить, например, на Рождество в белых ризах? Почему бы нам не служить в золотых, как говорили Уставы?
Говорить-то они говорили, но откуда эти золотые ризы взять – не объясняли. И где-нибудь в Великой Софии или в огромных цветущих лаврах, где складывались эти Уставы, золотая парча находилась. А в скромных деревенских храмиках о ней даже и не подозревали. Но не служить же на Рождество в том же желтом облачении, что и на буднях? Белое поторжественней...
Поясняю: та парча стоила безумных денег, так как была действительно золотой – изготавливалась с использованием золота. Потому что никак иначе заставить ткань блестеть ни древность, ни Средневековье, ни даже Новое время не умели.
Правда, синтетические ткани «не дышат». Но зато они легкие, так что то на то и выходит – батюшки не в обиде.
***
В. Г. Шварц. «Вербное Воскресение в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти», (1865).
– Мать Наталья, почему?! Почему у нас на Вход Господень в Иерусалим служили в облачении не такого цвета?!
– Какого «не такого»?
– Ну, везде все служили в зеленых, а у нас – в желтых.
– Не в желтых, а в условно-золотых. Они вам не понравились?
– Понравились, но...
– Мы встречали Спасителя, как Царя Славы. Золото – символ Горнего Царства, потому что оно красиво и наиболее долговечно. У нас Устав такой. Мы подробно говорим о подобных вещах на лекциях по понедельникам, – выпаливаю я все доводы сразу и убегаю – на Страстной седмице много дел.
А вслед слышу:
– Ой, точно... Патриарх же в прошлом году тоже не совсем в зеленом на Вербное служил!
Да, Патриарх служил тогда в облачении «золотой» парчи, с кусочками зеленого фона и небольшими красными цветами. Подобное сочетание цвета на праздник Входа Господня упоминается в описаниях «Шествия на осляти» XVII века...
А в канун первого дня предпразднства Рождества я одеваю алтарь и храм в белое. И новые люди снова удивляются:
– Как же так? Ведь храм должен стать белым на сам праздник! Ведь это же создает вполне определенное настроение!
Я в затруднении потираю лоб. Сложно объяснить, что это создает определенное настроение не в силу объективных причин, а в силу вполне определенных ассоциативных связей у конкретного человека. Если бы он воцерковлялся у нас с самого начала, то белые ризы предпразднства вызывали бы у него ощущение не наступившего праздника, а наступающего.
Церковный Устав – не жесткая, раз и навсегда застывшая форма. Как очень многое в нашей вере, он дозволяет существенное разнообразие практик. Само слово Типикон переводится, по сути, как «книга образцов» – он предлагает большой выбор способов попоститься в тот или иной день и упоминает о существенной свободе в вопросах устройства богослужения.«Всё у вас благообразно и по чину да бывает» (1 Кор. 14, 40 ) – сказал апостол. Разнообразие благообразное и чинное – богатство церковной жизни. Надо лишь следить, чтобы разнообразие это естественным образом вырастало из жизни Церкви, а не являлось плодом самочинных выдумок.
Инокиня Наталья (Каверзнева)
www.pravoslavie.ru
6 января 2021 г.